Ледяная леди: как живет и работает старпом атомного ледокола Диана Киджи

Среди ее родных нет ни одного моряка
Старший помощник капитана атомного ледокола Диана Киджи.Фото: Из личного архива

Глядя на гигантский 159-метровый атомный ледокол «50 лет Победы», захватывает дух. Вспарывая яйцеобразным корпусом льды, он ведет за собой в арктических морях караваны судов. А управляет этой махиной, когда выпадает ее вахта, старший помощник капитана Диана Киджи.

Накануне 8 Марта нам удалось связаться с этой удивительной 27-летней женщиной. О работе в высоких широтах, драйве от мощности судна, ювелирной точности ледокольных операций, сжатиях и подвижках льда, а также о встречах с нарвалами и белыми медведями она рассказала «МК».

«Чтобы женщина успешно работала на судне, ей нужно забыть, что она женщина»

Диана Киджи родом из Санкт-Петербурга. Удивительно, но в ее семье не было никого, кто был бы связан по работе с морем.

— Моряков среди моих предков и правда нет. Но у семьи были знакомые, кто рассказывал о морях, корабельной жизни… Да и сама атмосфера города-порта Санкт-Петербурга, как говорится, располагала. В моем детстве мы выезжали на Финский залив — и конечно, суда, идущие по фарватеру, не могли не привлечь внимание. Все это запало в душу.

Диана признается, что была в детстве абсолютно неспортивным ребенком. Ее даже освобождали в школе от физкультуры.

— В старших классах мне все это надоело. Я начала заниматься спортом, увлеклась фехтованием. И, исходя из собственного опыта, убедилась, что здоровая физическая нагрузка полезна абсолютно всем.

Еще в младших классах Диана начала заниматься в детской автошколе экстремального вождения, участвовала в городских соревнованиях, выигрывала кубки и медали. В старших классах, думая о будущем, она выбирала между медициной, структурой МВД и морем. Но все больше склонялась к службе в военно-морском флоте.

— Меня интересовали именно плавспециальности. Но, поскольку на военный флот девушек в плавсостав не брали, да и сейчас не берут, я остановилась на «Макаровке» — гражданской Государственной морской академии имени адмирала Макарова. С 2008 года там начали принимать девушек на все факультеты. А я поступала в 2010-м. Родные, конечно, переживали. Но, зная мою упертость и категоричность, мой твердый настрой, отговаривать не пытались. У меня была сильная школа, высокие баллы за ЕГЭ. Поступить в «Макаровку» мне не составило труда.

Самое интересное началось, когда курсанты попали на свою первую практику.

— Выйдя в море на учебном парусном судне «Мир», мы наконец поняли, куда попали. После практики большое количество ребят либо отсеялись, либо поняли, что они все-таки закончат вуз, потому что два курса уже отучились, но в море ходить не будут.

— С чем это связано?

— С трудностью морской жизни. Они поняли, что такое море, что такое отсутствие связи, что такое качка, что такое тяжелый физический труд без выходных на протяжении 5–6 месяцев. Море и судовождение — это не просто работа, это образ жизни. Не каждый человек выдержит оторванность от мира. В некоторых странах, например курсанты, которые поступают в плавсостав, сначала отправляются на практику, а уже потом приступают к изучению теории. На мой взгляд, это очень логично.

— Вам тоже непросто далась первая морская практика?

— Я понимала, что к девушке, пришедшей на судно, всегда будет предвзятое отношение. Для меня с самого начала обучения в «Макаровке» было принципиально важно работать наравне с парнями. Я никогда не хотела, чтобы мне делали какие-то поблажки, потому что я девушка. Наравне со всеми поднималась по мачтам, красила, мыла, участвовала в швартовных операциях… И на старших курсах, на практике, находясь на борту, помимо работы на палубе всегда старалась найти время, чтобы пойти не только на мостик, но и отправиться в спортзал. Потому что не хотела, чтобы ко мне были какие-то претензии. Я понимала, что пришла работать матросом — значит, должна эту работу выполнять.

И сегодня я по-прежнему считаю, что женщина, чтобы успешно работать на судне, должна в некотором смысле забыть о том, что она женщина. И пахать наравне со всеми, выполнять свои должностные обязанности, которые иногда требуют в том числе и физической силы. Никто за нее эту работу выполнять не обязан.

— Как попали после мореходки работать на ледокол?

— В Санкт-Петербурге проходил очередной «Фестиваль ледоколов». Мне несколько знакомых предлагали пойти посмотреть на ледоколы. Я отнекивалась, спрашивала: «Что я там не видела?» А потом ко мне обратились с просьбой, сказали: «Выручай!» На фестивальную площадку срочно требовался администратор. Пришлось согласиться, потому что людям объективно надо было помочь. Это было как раз перед выпускными экзаменами. Я была администратором на площадке на Английской набережной, где были ошвартованы ледоколы «Мудьюг» и «Иван Крузенштерн». И с капитаном «Ивана Крузенштерна» Александром Игоревичем Ефимовым у нас как-то сразу завязался диалог. Он, увидев мой интерес, предложил показать судно. И в процессе разговора выяснилось, что у него как раз освобождается место третьего помощника капитана. И он пригласил меня к себе на работу. Я, посмотрев на ледокол, на экипаж, на капитана, согласилась.

Дизель-электрический ледокол «Иван Крузенштерн» работал в Финском заливе, очищал водные пути между Питером и Балтийским морем.

— Приняли меня очень хорошо. Ледокольщики вообще люди особенные. Дело в том, что на современных грузовых судах есть практика перемещения экипажей. Тебя «сажают» на контракт на какое-то определенное судно, и ты не уверен, придешь ли на этот пароход (сленг) в следующий раз. Там нет сложившихся экипажей. А на ледоколах сохраняется практика закрепленного за судном экипажа. Складываются дружеские связи и отношения. На «Иване Крузенштерне» был очень душевный экипаж. Мы относились к своему судну как ко второму дому. Я проработала на дизельном ледоколе два года — с 2016 по 2018 год. И до сих пор с огромным теплом вспоминаю то время. С экипажем мы продолжаем общаться.

Атомный ледокол «50 лет Победы«.

«Чувствую всю мощь ледокола, которая лежит у меня под рукой»

А Диана Киджи тем временем пополнила команду атомного ледокола «50 лет Победы» ФГУП «Атомфлот».

— Какие были первые ощущения, когда оказались на этой громадине общей высотой 55 метров?

— Сразу оценила размер ледокола. Если честно, он меня немножко «задавил». На практике я, конечно, была на больших танкерах-стотысячниках, но потом работала на небольшом портовом «Иване Крузенштерне». А тут стоял огромный линейный ледокол, предназначенный для работы в открытом море в условиях Арктики. Его габариты меня впечатлили.

На тот момент Диана стала первой женщиной в судоводительском командном составе, которая пришла на атомный ледокольный флот.

— Меня встретили не то чтобы настороженно, но ко мне присматривались. Мой случай был уникальный: обычно на атомный ледокольный флот приходят либо в прежней должности, либо с понижением. А я пришла на стажировку с повышением в должности: стала вторым помощником капитана. Но это было решение отдела безопасности мореплавания, согласованное с кадрами, а не чья-то прихоть. Оно было принято по результатам собеседования, на основе протокола сдачи экзаменов на должность.

— Теперь вы уже старший помощник капитана. Что входит в ваши обязанности?

— Сразу объясню ледокольную специфику. У нас на судне не один старший помощник капитана, а три. По идее, вахту во льдах должен нести сам капитан (плавание во льдах относится к особому виду и требует специальной организации вахты). Но понятно, что капитан 24 часа не может находиться на мостике. Поэтому он как бы делегирует свои обязанности старшему помощнику. 24 часа в сутках поделены на три вахты. Вахту несут по 4 часа днем и по 4 часа ночью. И во главе каждой ходовой вахты стоит старший помощник капитана. В этом случае даже присутствие капитана на мостике не снимает с нас ответственности за вахту. Только если он официально заявит, что берет управление на себя.

Старший помощник капитана — это тот человек, который непосредственно управляет судном, оценивает окружающую ледовую обстановку, навигационные условия и выбирает наиболее оптимальный путь движения во льдах.

— На нас, собственно, лежит сама задача ледокольной проводки, поддержание скорости и дистанции в караване, выполнение маневров при необходимости. Это может быть и околка — освобождение ледоколом застрявшего во льдах судна. И подход для взятия на буксир, если судно не способно идти самостоятельно. Коллеги рассказывали, что в старые добрые времена они водили караваны по 5 судов. Мне пока доводилось вести максимальный караван только из двух судов. Но, думаю, у меня все впереди.

Диана говорит, что чувствует всю мощь ледокола — 55 МВт, — которая лежит у нее под рукой. И от этого захватывает дух.

— Это правда, что ледокольщик смотрит столько же времени вперед, сколько и назад?

— Я не только ищу дорогу, но и отвечаю за тех, кто идет следом. Моя задача — провести суда. Мне постоянно нужно контролировать не только свои параметры движения, но и как выдерживается дистанция, насколько суда в состоянии поддерживать скорость. Только на приборы ориентироваться нельзя. Всегда должно быть визуальное наблюдение, если, конечно, позволяют условия видимости. Так что да, ледокольщик половину времени смотрит назад. На грузовом флоте такое бы категорически не поняли. Повернуться там спиной к лобовому иллюминатору — это нарушить все традиции так называемой «хорошей морской практики».

— Можете рассказать о каких-то сложных моментах, связанных с ледовой обстановкой?

— Бывает, когда с первого раза не удается подойти к судну, чтобы взять его на буксир по ледовой обстановке. Ничего не остается делать, как сжать зубы, собраться и повторить попытку. Лед может не пускать, создать ледовую подушку, которую сложно пробить. Или, наоборот, лед может быть слишком разрушенным, и у ледокола в самый последний момент может повести, «увалить» корму. Для взятия на буксир мы даем задний ход, спускаемся к судну таким образом, чтобы его форштевень оказался в нашем кормовом вырезе. Это требует определенной точности и умения маневрировать ледоколом.

— Может ледокол сам застрять во льдах?

— Ледокол даже может заклиниться (вынужденная остановка, когда судно не в состоянии продолжить движение вперед или сойти со льда задним ходом. — Авт.). Это Арктика, здесь бывают очень тяжелые ледовые условия. В прошлом году, например, мы выполняли уникальный, сверхпоздний рейс на восток. Прошли в феврале через весь Северный морской путь и чуть ли не в Тихом океане взяли под проводку танкер-газовоз «Кристоф де Маржери» и провели его в Обскую губу в порт Сабетта под погрузку. До нас, в феврале, этого никто не делал. В Восточно-Сибирском море там были настолько тяжелые ледовые условия и торосы, что ледокол в них клинился. Но есть уже отработанные методы выхода из клина. Для этого на ледоколе есть балластная система и перекачка дифферента, креновая система. Необходимо пустить винты на вращение в разные стороны (так называемый раздрай), при этом работая рулем, с постепенной раскачкой ледокола с перекачиванием балласта. В принципе, за полчаса мы из клина вышли. Это все рабочие моменты.

— Какую максимальную толщину льда может преодолеть ледокол?

— Штатно — 2,7 метра. Но это если идет речь о ровном льде. Понятно, что ровного льда мы в Арктике практически не встречаем, чаще всего он весь торошенный. Самая большая проблема даже не в толщине льда, а в сжатии. Под действием ветра ледовые поля начинают дрейфовать, сталкиваясь и наваливаясь друг на друга. Вследствие чего возникают торосы, а если в это время между полями оказывается судно, то происходит сжатие. Бывают ситуации, когда судно настолько плотно встает, что не остается ничего другого, кроме как ждать изменения погодных условий. Бывает, что мы теряем и 4 часа, и 8 часов, пока не сменится ветер или течение.

— Сколько по времени длятся дальние походы?

— У нас, у экипажей, график работы — 4 месяца через 4: 4 месяца мы находимся на борту и 4 — в отпуске. А сам ледокол имеет автономность плавания 7,5 месяца только по запасам провизии. Судно обычно выходит в навигацию либо в декабре, либо сразу после Нового года. И вплоть до мая–июня находится на дежурстве на трассе. Зимний период — это в основном Карское море и Обская губа. Смена экипажа производится в порту Сабетта. На полуостров Ямал отправляется специальный чартерный рейс. Просто так билеты на него не купишь.

За окном — арктическая пустыня.

«Коллеги умудряются в рейсе сохранить цветы и вручить их на 8 Марта»

— Сколько человек у вас в экипаже? Кроме вас на ледоколе есть еще женщины?

— Экипаж — почти 90 человек. Женщины есть — по большей части это представительницы службы быта: повара, дневальные, буфетчицы. Но хочу сказать, что помимо меня на ледоколе «50 лет Победы», правда, в другой смене, как раз в той, которая сейчас на борту, работает моя однокурсница с судомеханического факультета Александра Лисина. Она стала первой женщиной-инженером-оператором энергетической установки. Я ею восхищаюсь, потому что в ее работе еще больше физической нагрузки. И она очень успешно прошла все стажировки. Работает на ледоколе уже не первый год.

— В чем особенность круизных рейсов?

— Круизные рейсы для нас более простые, потому что в них отвечаешь только за свое судно, нет задачи ледокольной проводки. Круизные рейсы выполняются в уникальных, красивейших местах. Чего стоит одна географическая точка Северного полюса — интересная с точки зрения и физики, и географии. Или взять архипелаг Земля Франца-Иосифа с его уникальным животным миром. Мне, например, довелось увидеть в естественной среде обитания настоящих нарвалов, морских единорогов, которых еще называют зубатыми китами. Но те же проливы Земли Франца-Иосифа, с точки зрения навигации, не самое безопасное место, потому что там очень много ледников. В любой момент перед судном может возникнуть обломок айсберга. Приходится маневрировать, что, собственно, и является моей основной задачей на вахте.

— Насколько часто встречаетесь с белыми медведями?

— Один из основных наших приоритетов в работе в Арктике — это бережное отношение к природе и животному миру. Когда находимся в рабочем рейсе, при встрече с белым медведем, мы стараемся по максимуму отойти в сторону, чтобы не мешать ему охотиться. Если мы находимся в круизе, при появлении мишки стараемся аккуратно подойти к нему, но опять же — на безопасное расстояние. Все проходит под контролем инспекторов национального парка «Русская Арктика», которые находятся на борту.

— Как медведи реагируют на ваше появление?

— Одни, едва заметив на горизонте судно, пускаются наутек. Есть медведи-пофигисты, которые практически не обращают на нас никакого внимания, продолжают заниматься своими делами. А есть очень любопытные медведи из числа молодых, которые сами пытаются подойти поближе и посмотреть, что же такое удивительное к ним пожаловало в Арктику. Мы также видим тюленей, моржей… На Земле Франца-Иосифа, в бухте Тихой, есть очень большой птичий базар. Если же говорить о зимней навигации, то птиц в Арктике мало. Считаем чудом, если удастся увидеть полярную сову раз за навигацию. А вот песцов в районе Обской губы достаточно много.

— Где на ледоколе находится ваша каюта?

— Штурманский состав традиционно живет на верхних ярусах надстройки, чтобы быть ближе к ходовому мостику. У старшего комсостава есть некоторая привилегия, их каюты больше по размеру. Это связано с рабочей необходимостью. Потому что помимо несения вахты на мостике у каждого из нас есть свое заведование. И зачастую старший комсостав принимает у себя в каюте членов экипажа. Каюта у них — фактически второе рабочее место. Она у них двухблочная, делится на рабочий кабинет и на спальню.

— Что берете с собой в рейс?

— Для моряков предоставляется увеличенная норма провоза багажа в самолете. Но надо понимать, что тащить свой чемодан ты будешь сам. Поэтому что можешь на себе унести — то и берешь. Часть вещей мы оставляем на борту, упаковав в коробки и поместив их в кладовку. Все накачивают с собой в рейс фильмы, книги, музыку в электронном виде. Спутниковое телевидение на ледоколе есть, но каналов мало. Конечно, захватываем с собой что-нибудь вкусненькое. Например, орехи — и вкусно, и полезно. Бывает — особенно когда рейс затягивается, — начинает хотеться или пиццы, или роллов. Но, надо отдать должное, наши повара стараются разнообразить наше меню и иногда делают нам пиццу.

— Как связываетесь с родными?

— По спутниковой связи через мессенджеры — либо ждем, когда судно подойдет ближе к берегу: в порту Сабетта есть мобильная вышка.

— Говорят, что ледокольщики после вахты любят попариться в сауне и окунуться в бассейн с соленой морской водой…

— На борту созданы все условия для жизни и отдыха. Есть сауна и бассейн, а также тренажерный зал и спортзал, где можно поиграть в мини-футбол, баскетбол, волейбол. Многие из членов экипажа в свободное время одеваются потеплее и выходят прогуляться по палубе.

— Разрешено брать на борт домашних животных?

—Нет, это не разрешается. Кроме того, на судне большое количество электрооборудования, которое неизбежно наводит электромагнитные поля. Животные к этому очень чувствительны. Как и к постоянной вибрации и тряске, которые присутствуют на ледоколе. Наши любимцы ждут нас дома.

— 8 Марта к вам — повышенное внимание. Много ли получаете подарков?

— Конечно, экипаж проявляет внимание. Можно сказать, что 8 Марта — единственный день на борту, когда позволительно почувствовать себя не только старшим помощником капитана, но и женщиной. Но опять же чтобы это не мешало выполнению рабочих обязанностей. На моей практике были даже случаи, когда мне вручали цветы. Каким-то образом моим коллегам удалось их сохранить. Хотя судно уже месяц было в рейсе. В основном же дарят сладкие подарки — конфеты, шоколадки… Но важен ведь не сам подарок, а внимание.

— Кто вас ждет дома?

— Родители, друзья.

— О собственной семье не думаете?

— Я вообще много о чем думаю, с глубоко философской точки зрения. Но пока еще не встретила того человека, с которым была бы рада создать семью. А так, конечно, семью хотелось бы иметь.

— Кем видите себя в будущем, о чем мечтаете?

— Это очень сложный вопрос. С одной стороны, я надеюсь дойти до логической точки карьеры в плавсоставе, стать капитаном. И поработать в этой должности. В то же время я понимаю, что наступит время, когда надо будет переходить на берег, строить береговую жизнь, создавать семью. И тут я затрудняюсь с ответом, на какой позиции я себя вижу. Скорее всего, это будет какая-то управленческая деятельность. Но, чтобы занимать какие-то руководящие позиции, надо продолжать обучение. В 2020 году я закончила аспирантуру в своем родном университете. Защита диссертации пока не прошла, но я над этим работаю.

Подпишитесь на наш канал в Яндекс Дзен: самые яркие новости дня.